И хотя вы самый умный самурай из всех, каких я знаю, вы обречены, обречены, обречены, и все же мои блистательные повелители ожидают, что я буду обращаться с вами как с национальным сокровищем, а также оберегать вашу жизнь. О ко!
Сегодня я напьюсь пьяным, но не раньше, чем поздравлю себя со скорым образованием совмесный приприятий акционерный компени Рёси! Ииии, поистине, идея, достойная богов!
Шагая домой, Джейми расстегнул пальто, хотя ночной воздух был прохладным. Ему было жарко. Приобретенные знания были значительными, а предельная сосредоточенность прогнала из головы все заботы. Все это очень интересно, думал он, но ни один из этих двоих не имеет никакого представления об первоначальной себестоимости в массовом производстве. И все же, как Накама сказал, что Гъёкояма могут купить и продать Эдо, если захотят, – черт, в тот момент я действительно ему поверил. Сея согласится на совместное предприятие, в этом я уверен.
Его шаг был бодрым, он приветствовал прохожих на Хай-стрит, потом поднялся по ступеням фактории Струанов и вступил в свое царство. Оно снова мое, с гордостью подумал он. Возможно, Тесс теперь передумает – она же не глупая женщина, а я прекрасно здесь со всем справлялся.
Варгаш ждал его.
– Добрый вечер, Варгаш, пора запираться?
– Да, но сначала, сеньор, прошу прощения, вот это пришло со вчерашней почтой, однако каким-то образом оказалось в моем подносе для входящих документов.
Оба письма были помечены «Лично» и «Конфиденциально» и адресованы ему. На первом он узнал почерк Тесс Струан. К горлу подступил густой комок. Второе было от Морин Росс, его невесты до недавнего времени. Его беспокойство удвоилось.
– Спасибо, – сказал он. Несмотря на твердую решимость подождать несколько минут, он не удержался и вскрыл письмо Тесс. «Настоящим вы официально уведомляетесь, что мистер Альберт МакСтруан переведен из Шанхая и прибывает 17 числа на пароходе „Уэйфонг“. Пожалуйста, введите его в курс всех японских операций. При условии вашего игнорирования моих предыдущих писем он становится во главе отделения к исходу декабря».
Его увольнение из «Благородного Дома» теперь, когда оно фактически осуществилось, не разозлило его, как он ожидал. На самом деле он даже испытал облегчение. Странно, всего несколько мгновений назад я думал, что это было мое…
Он поднял глаза на Варгаша, который пристально смотрел на него.
– Что еще, Варгаш? – Он сложил письмо и положил его к себе на стол рядом с другим.
– Миссис Анжелика сейчас в кабинете тайпэна. Она просила, если бы вы могли, зайти к ней на минуту.
– Что там на этот раз?
– Ничего, что было бы мне известно, сеньор, вечер прошел мирно. Принесли записку от Неми, она спрашивает, не навестите ли вы ее сегодня. Еще один маленький вопрос: капитан Стронгбоу опять спрашивал приказ на отплытие. Я снова сказал ему, чтобы он набрался терпения. Они уйдут с вечерним отливом?
– Да. Думаю, да. Пошли ответ Неми: Может быть.
– Немедленно, сеньор. Значит, все решено? Останки тайпэна отправятся с «Облаком»? И, конечно, сеньора?
– Либо с клипером, либо с пакетботом, не одно, так другое, – ответил он, прошел по коридору, постучал и вошел.
Она забралась с ногами на кресло Малкольма, которое Джейми уже начал воспринимать как ее собственное, и читала «Гардиан» при свете масляной лампы.
– Привет, Джейми.
– Добрый вечер. Я решил поехать с вами на пакетботе, – он безуспешно попытался произнести это сдержанно, – это моя обязанность объяснить все Тесс Струан. – Говорить это вслух, он почувствовал себя лучше. – Это моя обязанность, и я думаю, Маль… я думаю, он хотел бы, чтобы это сделал я, и это могло бы немножко облегчить вам жизнь.
– Да, – кивнула она со своей очаровательной улыбкой, – я уверена, что он хотел бы этого. Закройте дверь, Джейми, и присядьте ненадолго. – Когда он подчинился, она понизила голос и рассказала ему о плане Хоуга. – Вы можете доставить катер в Канагаву со всеми нами завтра вечером?
Он тупо смотрел на нее, совершенно ошеломленный таким поворотом дела.
– Вы сошли с ума. Этот план безумен.
– Нет, совсем нет. Доктор Хоуг считает…
– Он тоже спятил… вам это никогда не сойдет с рук.
– Почему? – спокойно спросила она.
– Пятьдесят причин, – ответил он. – Причин столько, что я даже не стану упоминать ни одной. Сама идея смешна, безумна, Вилли прикажет заковать вас в кандалы.
– Мистер Скай утверждает, что нет закона, запрещающего то, что мы собираемся сделать. Он говорит, погребение было бы вполне законным.
– Мистер Проклятый Всезнайка так говорит, вон что? А что еще Небесный Наш собирается сделать, – осведомился он, – перевернет свой воротничок задом наперед и прочитает отходную, черт бы его побрал?
– Мистер Скай считает, что у нас есть шанс убедить преподобного Твита провести церемонию, – сказала она, словно разговаривала с раскапризничавшимся ребенком.
Он вскинул руки.
– Вы оба сошли с ума, а Хоуг – глупец, свихнулся напрочь, если предложил такое. Мы отправимся на пакетботе, вы, я и он. – Он двинулся к двери.
– Джейми, вы можете сами справиться с катером, или нам понадобится команда? – Он повернулся и уставился на нее. Она улыбнулась, не намеренная отступать, но в этой ее решимости было что-то милое. – Нам понадобится команда?
– Как минимум два человека. Боцман и машинист, это как минимум.
– Благодарю вас. Если вы не захотите помочь, могу я попросить боцмана, да?
– Мои слова словно никак не дойдут до вас. Эта идея безрассудна, крайне безрассудна.
Она кивнула с упрямым видом.
– Вы, вероятно, правы, и нам не удастся это осуществить, но я собираюсь попытаться, а потом попытаться снова. Похоже, мои слова тоже никак не дойдут до вас, дорогой мой Джейми. Я обещала любить, почитать и быть послушной своему мужу и вашему другу, он был вашим другом, и я не чувствую себя отдельно от него, пока еще нет, как и вы тоже. Тесс Струан не даст ему то, чего он желал, ведь правда?
Все то время, что она говорила, он смотрел на нее сверху вниз, не видя ее и в то же время отчетливо воспринимая каждую ее черточку, вспоминая все эти годы с Тесс Струан и то, что она и Кулум значили для него, и Малкольм Струан значил для него, и Дирк Струан, и «Благородный Дом». Все миновало, все растрачено впустую, все движется к концу, наш «Благородный Дом» больше не благородный, больше не первый в Азии. Ну, не совсем растрачено и не все еще кончено, но слава его померкла, и мой друг мертв, и это факт. Я был его другом, но был ли он моим? Боже Всевышний, на что мы способны во имя дружбы?